По следу моих первых строк Начало творческого пути

Взял свои первые тетрадки, полистал,
взгрустнул, окунулся в прошлое, кое-что подредактировал, стараясь
сохранить настроение(что было практически невозможно, но постарался) и
выкинул тетрадки...
Это всё что осталось у меня из воспоминаний юности - молодости!

Вторая половина шестидесятых годов
ХХ века. ( в сокращении)

Эпизод 1. Судьи

Не подлецам во славу…
Не для триумфа лжи
Людям даётся право
И умереть, и жить!

Тысячи сотен судеб
Не поместить в гранит…
Вечность дала нам в судьи:
Совесть, любовь и стыд…

Боязно, но не в тягость! –
Мне до седых волос
С ними в печаль и в радость
Странствовать довелось…

Не подлецам во славу…
Не для триумфа лжи
Людям даётся право
И умереть, и жить!

Эпизод 2. Раненый в сердце

Раненый в сердце пощады не просит –
В раненом сердце любовь свою носит.
Сжальтесь над ним и не ждите: «Спасибо!».
Врач не сумеет заштопать обиду…

Врач не сумеет заштопать обиду…
Парень он крепкий, но только для виду!
В сердце мальчишки застыла печать,
Сердце мальчишки не может молчать…

Ревность-подлюка со всей своей силой
В сердце мальчишки жало вонзила.
В сердце мальчишки жало вонзила.
И обманула…и погубила…

Лето закончилось… Барствует осень…
Раненый в сердце пощады не просит!
Раненый в сердце пощады не просит –
В раненом сердце любовь свою носит…

Эпизод 3. Подарок.

Они сидели на берегу моря. Тёплый южный ветер приветливо трепал им волосы…
Небольшие волны накатывались на берег, разбрасывая разноцветные камушки…
Дети любовались морем и мечтали…
Им не было и двенадцати, и жили они давным-давно, ещё в Первый век Мирового Согласия, когда люди ещё жили на одной только Земле и обогревались только одним солнцем.
Но эти двое подарили Миру счастливую улыбку и вечную жизнь.
Сегодня, когда давно забыты страшные и непонятные нашему сознанию слова: смерть, горе, печаль, трудно себе представить, что они были когда-то и имели страшную силу.
Но это было! Так учат летописи, и нет причин им не верить.
Эту историю мне поведал мой дедушка, а дедушке рассказал его отец, его отцу – отец его отца…
Давно это было.
– О чём задумалась, Лена? – Спросил голубоглазый мальчик в коротеньких штанишках с покрасневшей от загара спиной.
– Да так, грустно что-то, ответила девочка, – лето быстро закончилось…
Они дружно молчали. Долго ли – коротко ли – не знаю…
Но вот солнце прижалось к земле и обернулось вечерней зарёй... Да такой красивой, что взгляд невозможно было отвести…
– Ты ничего не чувствуешь, Лена? – спросил мальчик. – Не видишь?
Нет, – ответила девочка. – Что с тобой, Павлик?
– Сам не пойму! Просто слышу мелодию, будто пианино играет, и запах сирени чувствую… Но это же невозможно. Сирень в конце августа не цветёт. Может, на солнышке перегрелся?..
– Нет, нет! – вскрикнула Лена, – я тоже слышу музыку и запах сирени чувствую…

И тут наступила тишина…
И прямо из моря на берег вышла неописуемой красоты девушка. В руках у неё было два изумительных цветка цвета морской волны.
Она протянуло их детям:
– Вот, возьмите. Это цветы жизни. Раздавайте их людям. Они вечны. Отдадите один цветок – тут же появится другой. И пусть одни люди радуют ими других людей. И так будет бесконечно. И всё будет хорошо! И все будут счастливы…
И дети побежали приносить Миру радость…
Когда это было?
Или: когда это будет?

Эпизод 4. ДОРОГА К СЧАСТЬЮ. ОДНАЖДЫ В СССР

Генка Воронцов спускался к реке по узкой тропинке, и в памяти его проносились картины детства.
– Вот камень, – вспоминал он, – на котором, бывало, оставлял одежду и с разбегу прыгал в прозрачную воду, а вот пещерка, в которой он, прячась от взрослых, доставал из потайного места огрызок сигары, прикуривал, делал две-три затяжки, гасил и возвращал на прежнее место. Курить он не любил, но это было его тайной, и он ею дорожил…
Когда всё это было…
Сейчас ему двадцать четыре, за плечами армия: срочная и сверхсрочная…
Сегодня он шофёр первого класса, всеми уважаемый человек, Геннадий Степанович Воронцов, бригадир автоколонны 1418.
Несмотря на август, было невыносимо жарко. Генка сбросил с себя рубашку и тут чьи-то сильные руки оторвали его от земли…
Генка сразу узнал эти руки: большие, мускулистые…
– Мишка, ты?!
Руки бережно опустили его на землю.
– А я всё-таки нашёл тебя, душа пропащая!
Друзья обнялись.
– Шесть лет не был в родных краях, – вздыхает Генка.
– А теперь, стало быть, в командировке?
– Да на уборочную со своей бригадой…
– Ну, что, идём?
–Идём, – соглашается Генка.
И они пошли. Но не к Мишке, как предполагал Генка, а совсем в другую сторону…
– Куда ты меня ведёшь, «Иван Сусанин»? – спросил Генка.
– Всему своё время. Сейчас узнаешь. Впрочем, пришли уже...
Калитка была открыта… От неё до самого крыльца вилась тропинка. На крыльце несколько человек громко смеялись…
– Посторонись, – раздвинул их Мишка, – нам прямо!
– Проходь, – хором ответили парни, – А это кто с тобой, Мишель? Ужель Ворона?
Ты откуда нарисовался, Генок?
У Генки кружилась голова… В груди щемило... Слова не хотели вырываться наружу, и он всем отвечал молчанием…
– Покурим, Генок!
– Не курю….
– Молоток! Тогда вперёд…
Народ расступился, и Мишка с Генкой очутились в празднике.
Виновницей праздника была младшая хозяйка дома. Звали её Татьяной, и ей исполнилось 18.
Родители Тани уехали в город, якобы по срочным делам… Но все понимали, что они просто решили не смущать молодёжь. Однако, к вечеру обещали вернуться…
«Неужели это Танюха-Веснуха?! – подумал про себя Геннадий. Как она выросла. Как похорошела…
Последний раз он видел её….
– На твоих проводах в армию, шесть лет назад, – точно прочитав его мысли, сказала Татьяна. – Ну, что стоишь как истукан? Давай поздравляй меня. – Таня подмигнула ему и рассмеялась…
Генка от неожиданности покраснел и стал хлопать себя по карманам в надежде найти в них что-нибудь, похожее на подарок.
Рука его наткнулась на перочинный нож. Он достал его и протянул Тане.
– Вот… выйдешь за меня замуж – будет чем картошку чистить…
Слова вырвались сами собой. Генка не их ожидал и покраснел ещё больше…
Татьяна засмеялась.
– Замуж? За тебя?
Глаза их встретились….
Потом пришло Время Тостов. Праздничный стол ломился и изнемогал от нетерпения…

***

Быстро и незаметно пролетело время. Урожай собран на славу... Пора возвращаться домой…
Геннадий увозил домой молодую жену – Татьяну Воронцову.
Они болтали, строили планы и улыбались друг другу. Вместе с ними улыбалось счастье – большое, но очень хрупкое…
Их машина была первой в колоне. Большая часть пути была преодолена…
И вдруг грузовик Воронцова обгоняет зелёный «Газик» Витьки Лебедева, оставляя за собой столб пыли…. А впереди крутой поворот… К тому же, всю ночь шёл дождь….
– Куда? Куда? Разобьёшься! – Генка кричал, кричал громко, кричал насколько хватало голоса, отлично понимая, что Лебедев его не слышит…
Машина останавливается... Воронцов кричит жене: – Прыгай! – выталкивает из кабины и давит на педаль акселератора…
Он успевает до поворота догнать лихача, обойти его и развернуть свою машину…
Потом удар… беспамятство…

***
Что такое белый цвет?! Его в чистом виде в природе не существует… Это всего-навсего множество других цветов, непрерывно находящихся в движении…
Генка открывает глаза.
– Где я? Что со мной? Рядом девушка в белом халате. Кто она? – Таня?! Нет, не Таня… Тогда кто?.. И почему у неё такие грустные глаза и почему так сильно болит левая нога…
– Пить, – просит он и ощупывает ногу: бедро… коленка… а дальше? – Дальше ничего нет… Но почему тогда болит? Мысли путались, пугали сознание, которое, хотя медленно, с большой неохотой, но возвращалось к нему и пробуждало память.
Генка вспомнил всё! Вспомнил, и ему стало страшно…
«Зачем я ей? Зачем!?
Она молода… красива… а я…»
– Пить! Хочу пить! Дайте воды!
Сестра приносит воду и помогает ему утолить жажду…
– Очнулся, ну, вот и молодец, там девушка тебя ждёт…Две недели от тебя не отходила, пока ты в беспамятстве был…. Мы ей кушетку в коридоре поставили… уснула только что… разбудить…
– Нет! – Выдавливает из себя Геннадий, – не надо… пусть уходит… скажите ей, что не люблю я её… и никогда не любил… Пусть проваливает… Точка. Я хочу спать…

***

Таня пришла через неделю. Где она была? Что делала? – Геннадий не знал. Он убеждал себя, что поступил правильно, что так и только так поступают настоящие мужчины…
– Привет! – Сказала Таня, – я присяду.
Генка кивает…
– Я долго думала, что скажу нашему ребёнку, когда он вырастет и спросит: «Где наш папа?»
И вот что придумала: – Наш папка, скажу, – трус и слабак и недостоин нас… Прощай!
– Что? – только и смог выдавить из себя Геннадий. – Ребёнок! Какой ребёнок?!

***

Прошло 20 лет.

Воронцовы провожали сына в армию.
– Служи достойно, сынок! – Сказал Геннадий.
– Пиши чаще! – Сказала Татьяна
– Я люблю вас! – Сказал Степан, – и не подведу…

МОИ СЕМИДЕСЯТЫЕ.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОЛОДОСТЬ

ПРЕЛЮДИЯ

Говорят, я в плену у Есенина, –
Взят без боя одною строкой…
Мне явили её в День рождения
В толстой книжке, не помню какой…

С той поры: и в погоду осеннюю,
И в мороз, и цветущей весной –
Эта строчка из стихотворения
В кошки-мышки играет со мной…

*СЕРГЕЮ ВИНОГРАДОВУ.
МОЙ ДОЛГ – ПОЭЗИИ СЛУЖИТЬ!

Хвала судьбе! Я пародист!
И, честно, дело не в престиже
Сажусь за стол…
Я – чистый лист!..
Всё гениальное из книжек!

Мой долг – поэзии служить! –
Я – детектив!
Я – изыскатель!
Вникаю в суть стихов чужих,
Как в золотой песок старатель…

*Четвёртого сентября 2024 года ушёл из жизни старейший Тихвинский литератор, журналист Сергей Виноградов…
Не всё знают, но он был автором многочисленных пародий: они у него получались смешными, но всегда светлыми…
В то время мы часто выступали в школах, общежитиях и других аудиториях…
Естественно, без дружеских шаржей не обходилось…

ДОРОЖНАЯ ИСТОРИЯ

Господа!
Вся земля опоясана
Серпантином шоссейных дорог…
Снова в рейс нам, и месяц над трассою
Самый главный диспетчер зажёг.

Километры с колёсами шепчутся,
А о чём? Угадай! Разберись!
На руле стрелки часиков вертятся,
Отмеряя секунды и Жизнь.

Жизнь! –
Она: и печали и почести!
И аварии – чёрт бы побрал!
И дневник непроверенный дочери,
И туман ненасытный с утра.

И усталость!..
И зрение портится…
Знать, не зря, чтоб не спать за рулём,
Дорогую, безмерно, бессонницу
Мы с собою в дорогу берём….

Две заправки до города Тихвина…
Ну, мотор! Поднажми, старина!
Он ревёт - и сигналом, как выстрелом,
Разрывается тишина.

ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ

Питерский дядька-дождик –
Разве его осудишь? –
Тупо вбивает гвозди
В стены безлюдных улиц.

Сумрачно во столице!
Царствует мрак осенний.
В луже, озябшей птицей
Плещется лист последний….

Ветер мукою сыпет,
Птицы не видят веток…
Тяжко вздыхает Питер
Над убиенным летом.

ЗИМНЕЕ

Разве виновна зима,
В том, что унылы дома?
В том, что у сотен сердец
Нет обручальных колец.

Разве виновна она,
В том, что метель допоздна
Ходит с метлой у ворот,
Свищет и спать не даёт?

В том, что не топлена печь?
Рядышком не с кем прилечь…
В том, что постель холодна, –
Разве виновна она?

Люди ругают зиму.
Холодно жить одному…

ВИШНЁВЫЙ ОМУТ

Вишнёвый сад – вишнёвый омут! –
И нам по восемнадцать лет…
И Солнце пряталось в солому.
И не пускало к нам рассвет.

Мы рвались к чёрту на кулички…
Куда-нибудь… на край Земли.
И целовались в электричке.
И вишни радостно цвели…

СОЛДАТКА

Бродит вечер по земле,
Лампы зажигает…
На неубранном столе
Водка прокисает…

День накинул капюшон,
Остывает ужин…
Не приносит почтальон
Весточку от мужа…

Муж воюет на войне –
Всё предельно просто!
Шепчет карта на стене
Про Даманский остров…

Бродит вечер по земле,
Лампы зажигает…
На неубранном столе
Водка прокисает…

***
Милая, хорошая!
Что глаза печалятся?
В тереме у месяца
Осень зачинается…
Отвечает милая:
– Ноченька отравлена:
И вино не выпито,
и постель заправлена…

УТРО

Вышло утро из тумана,
Ночь ушла за горизонт…
Полусонная путана
Прячет личико под зонт…

Левый глаз слегка подкривлен,–
На войне как на войне!
У клиента без извилин
Тяжелее портмоне.

Прячет личико девица…
Дома дети и свекровь.
Муж два года в психбольнице…
Ну, какая тут любовь?!

Лечь попозже – встать пораньше…
Деток в садик отвести…
И всё дальше, дальше, дальше…
Боже, миленький, прости!

Осеннее... Лирическое...
Ветеран войны вспоминает

До осени сорок минут…
При свете ночных фонарей.
Её с нетерпением ждут,
Надеясь расстаться скорей

А помнишь, лет сорок назад,
Нет-нет! – много больше уже:
На бал приглашал листопад
И строил нам рай в шалаше…

Потом был расстрелянный год –
Помянем его. Погрустим…
И вспомним, как рвались на фронт.
И, может, друг друга простим…

До осени сорок минут…
Хандра, душу мне не трави! –
Сентябрь с нетерпением ждут
Как память о первой любви…

Берёзка и липа

Берёзка переехала в столицу. –
Ей дали место в сквере возле липы…
Потом студенты, прежде, чем напиться,
Сваяли с ними два прекрасных клипа.

И всё бы хорошо, но вот загвоздка –
Всего одна, но как она кричала!..
– Меня все любят! – Хвасталась берёзка.
– А мной гордятся! – Липа отвечала…

Не получилось дружбы – так уж вышло! –
Берёзке чужды были объясненья:
Что «липовый» и слово «никудышный»
Имеют разные происхожденья…

– Не убивай! Не злобствуй! Не злодействуй!–
Законы Божьи хороши, но строги! –
Не укради и не прелюбодействуй!..
У двух красавиц нет одной дороги…

Воспоминание о первой любви

– Ты предал детство! Ты – предатель! –
Нельзя влюбляться в десять лет! –
Шептал мне на ухо приятель,
Садясь на мой велосипед.

Отдать за рубль на месяц велик –
Большая надобность нужна!
Но друг в любовь мою не верил,
А за окном была весна.

И солнце пряталось за парту!
И гром гремел пустым ведром…
А я спешил к кинотеатру
На встречу с Мэрилин Монро.